Заявление Подрабинека — яркий пример нравственной слепоты и инфантилизма

Обращение вечного либерального диссидента Александра Пинхосовича Подрабинека к советским ветеранам, опубликованное 21 сентября в «Ежедневном журнале», можно рассматривать в двух аспектах — во-первых, в этическом, а во-вторых, в психоаналитическом. И я даже не знаю, какой из этих аспектов здесь актуальнее. В этическом отношении это письмо — хамство, хамство по отношению ко всем ветеранам Великой Отечественной войны, благодаря которым мы вообще сегодня живем на свете или, по крайней мере, не представляем собой колонию или сателлит Третьего рейха. Но вряд ли имеет смысл апеллировать к патриотическим чувствам такого автора, как Александр Подрабинек, поскольку у нас с ним, видимо, очень разное понимание самого патриотизма. Но взглянем на его обращение даже с либеральной точки зрения: советские ветераны — это не просто люди, которые спасли Советскую Россию от германского нацизма; это люди, которые спасли от германского нацизма весь мир, поскольку именно СССР взял на себя всю основную тяжесть борьбы с Третьим рейхом, именно после Сталинградской битвы англо-американский Запад осознал, «чья берёт», и именно советские воины дошли до Берлина, по ходу освобождая умирающих узников нацистских лагерей, включая самый известный из них — Освенцим, 27 января 1945 года. И не имеет никакого значения в данном случае, какая власть пришла на территории Восточной Европы после нацистов: нацизм как идеология и практика хуже коммунизма, и если Подрабинеку это не понятно, то пускай он представит себе, где ему было бы легче выжить, при Гитлере или при Сталине. И когда Подрабинек пишет: «В Советском Союзе кроме вас были другие ветераны, о которых вы не хотели бы ничего знать и слышать — ветераны борьбы с советской властью. С вашей властью. Они, как и некоторые из вас, боролись с нацизмом, а потом сражались против коммунистов в лесах Литвы и Западной Украины, в горах Чечни и песках Средней Азии», — он тем самым оправдывает тех людей, которые способствовали победе нацизма, которые способствовали тому, чтобы уничтожили предков самого Подрабинека просто потому, что они как бы не совсем «арийцы». Подрабинек же пишет: «Но не вы, охранники и почитатели советской власти, а именно они — подлинные герои нашей страны».

Поэтому самое мягкое, что можно сказать о пресловутом заявлении Подрабинека, — что это яркий пример нравственной слепоты и инфантилизма части нашей так называемой интеллигенции, которая просто не понимает, кому обязана самим фактом своего существования. Эти люди любят апеллировать к жупелу «демократии», что делает и сам Подрабинек в своей статье: «Ах, как же это совместить: чтобы и демократично было, и чтобы ветераны не обижались, их же надо уважать», — но они как будто бы не видят или не хотят видеть, что реальная, а не придуманная ими демократия против них, потому что реальное демократическое большинство нашего народа не испытывает никакой идиосинкразии к советскому прошлому и уж точно испытывают идиосинкразию к радикальному либерализму, как он представлен Подрабинеком. Именно об этом абсолютно точно писал в знаменитом сборнике «Вехи», столетие которого мы отмечаем сегодня, Михаил Осипович Гершензон: «Каковы мы есть, нам не только нельзя мечтать о слиянии с народом, — бояться его мы должны пуще всех казней власти и благословлять эту власть, которая одна своими штыками и тюрьмами еще ограждает нас от ярости народной». А я замечу, что сегодня и никакой особой ярости народной по отношению к радикальным либералам нет — люди уже привыкли к тому, что в обществе много чудиков, и после какой-нибудь Новодворской все равно ничего радикальнее придумать нельзя, поэтому общество в целом к таким чудикам относится снисходительно и не замечает их. И вот именно это обстоятельство раскрывает перед нами иной аспект обращения Подрабинека, а именно — психоаналитический.

Все антисоветские диссиденты делились не только по идеологическому, но по психологическому типу — одни из них действительно боролись с коммунистической властью и после её падения стали способствовать становлению новой России. Другие же боролись не столько с коммунистической властью, сколько с самим принципом власти, а поскольку эта власть находилась в России, то фактически с самой Россией. Причины этой борьбы лежат, конечно, не в идеологической, а в психологической сфере — это как «новые левые» и так называемые «новые философы» на Западе во главе с Андре Глюксманом и Бернаром Анри Леви — им везде мерещится власть и господство, следы власти и господства, даже в своей квартире. Над всем этим можно было бы смеяться, если бы своим параноидальным поведением они не добивали последние остатки классической цивилизации с её рациональностью в самой Европе. Это люди, которые готовы бороться за свободу исламистов в Чечне и Косово, не понимая, что тем самым борются за свою собственную смерть. И вот здесь я позволю себе высказать, казалось бы, неожиданную мысль — в отличие от самого Запада, в России классическая европейская цивилизация сохранилась в гораздо большей степени, и именно поэтому у нас всевозможные «моральные меньшинства», назовем их так, не имеют никакого веса. Это не значит, что так будет всегда, но пока это так. И за это положение вещей, которое многие не могут оценить по достоинству, нужно бороться.

На этом фоне архетип Подрабинека абсолютно неактуален и неадекватен — СССР пал восемнадцать лет назад, за эти годы у иных людей прошла жизнь; мы живем в стране, где власть меняется не в результате переворотов или смертей главы государства, а в результате выборов, ровно в срок, и мы живем уже при третьем президенте, в стране много партий и ещё больше идеологических позиций, которые каждый может высказывать сколько угодно и никаких репрессий в его сторону после этого не последует, а это главный признак реальной свободы; все границы открыты, никаких «глушилок» нет, каждый может слушать и смотреть всё, что угодно, включая интернет, после которого никакой тоталитаризм в принципе невозможен. Сама власть сделала практически всё для того, чтобы осудить тоталитарное прошлое — Новокировский проспект в Москве переименован в проспект Сахарова, а улица Большая Коммунистическая  переименована в улицу Солженицына вскоре после смерти великого писателя. И таких символических актов произошло очень много. Однако тем, кто борется с российской властью как принципом, этого мало, они переживают своё диссидентство советского времени как подростковую травму и требуют сатисфакции. Мир изменился, и изменился в ту сторону, в которую они хотели, но изменился без них, без их участия, их никто не замечает, и тогда они начинают срываться на хамство — критиковать не только всё то объективно ужасное, что было при советской власти, но и то, что придавало этой власти моральную легитимность, и прежде всего — Великую Победу 1945 года.  

Наездами на Сталина и других коммунистов сейчас уже никого не удивишь, эта тема перегорела — и только таким как Подрабинек мерещатся какие-то «московские начальники, одуревшие от славословий Сталину». Где он только нашел этих начальников? Поэтому такие как Подрабинек в отчаянии начинают перегибать и берутся за ветеранов — ведь такой наезд хотя бы будет услышан, ведь это хотя бы как-то раздражит внимание спокойного «единоросского» большинства. Однако и в этом случае они немного опоздали: дело в том, что есть «фактор Новодворской», прецедент крайне отмороженной позиции по любому вопросу, отмороженней которой быть уже нельзя. Радикальные либералы не понимают, что Новодворская уже всё за них давно сказала, мы уже давно поняли, что они все на самом деле думают, и поэтому ничего существенно нового услышать от них нельзя. Некоторые из них прекрасно поняли эту ситуацию и поэтому перестали играть в оппозицию, а стали сотрудничать с властью, пусть и на тех же антикоммунистических основаниях. А почему бы и нет? По этой части и многие «белые» патриоты найдут с ними общий язык: нужно переименовать многие коммунистические топонимы, нужно поменять кремлевские звезды на орлов, нужно, наконец, вынести известный труп с Красной площади. Но иные из них, а именно те самые, кто борется с российской властью как принципом, начинают срываться в полное инферно и «вместе с водой выплескивать ребенка», причем совершенно сознательно: раз антикоммунизмом никого не удивишь, давай бороться с ветеранами, хоть это будет услышано. Только какое это отношение имеет к борьбе за свободу, если только не за свободу хамства?

Аркадий Малер, православный философ, председатель Византийского клуба