... нда... и это "далеко" бывает так жестоко, терзая «мучительной болью за бесцельно прожитые годы». Уважаемый Террибль! Ваш пессимизм замечателен, но только в качестве прививки против упомянутых мною здесь идиотизма и упражнений в оном. Это, как Вы давеча мне говорили по другому поводу, необходимое, но недостаточное условие. И в этом смысле, не устану повторять: методология, методология и еще раз методология! Тогда.

1. Что касается истории и смыслов, надо всегда различать. С одной стороны, а) историю, во-первых, как свершившееся, в котором мы пост-фактум констатируем, как говорится, "в меру своей испорченности", поток "говна и крови" и "алмазами/смыслы" в нем; б) историю как поток, для кого-то совершенно мутный и беспростветный, для кого-то с тем или иным наличием "алмазов-смыслов", но всегда как объективную действительность, – причем, в еще более непосредственном смысле, нежели "данность в ощущении", т.е. именно как поток, в который мы сами погружены как "испражняющиеся и льющие кровь друг друга", а не противостоим ему как "ощущающие", "созерцающие алмазы" и т.п. С другой стороны, следует говорить об ИСТОРИЧНОСТИ НАШЕГО БЫТИЯ. Историчность, из которой только и становятся возможными вышеупомянутые аспекты понимания исторического времени, равно, как и тот или иной умонастрой в понимании исторического смысла. И отсюда же и проблема возведения частных аспектов и умонастроений в некую само собой разумеющуюся онтологию. Но отсюда же, стало быть, и та, о которой мы с Вами говорили, необходимость отказа от работы по «логике "конспирологического разума"» с инсталляциями «спрятанной истины» и «внешнего по отношению к происходящему Субъекта», и необходимость признания, что исходно «всё происходит в событии, в проявленности, которая и есть своеобразная "трансцендентность"» (Я.Бражникова. Авангард и традиция в ситуации постмодерна. Тезисы I-II). (там же). И отсюда же необходимость задать эту самую онтологическую систему координат (см. здесь мой 2-й пост). Кстати.

2. Вот, М.Ремизов говорит о «причинах быть русскими». При всех отмеченных мною на той ветке плюсах в содержании очерка, сама эта вынесенная в его заголовок формулировка, говоря о «причинах», содержит в себе определенный "новоевропейский" осадок. А именно – causa sui, бытие "причиной себя", каковая "автокаузальность" легко становится новым основанием для индульгенций в виде causa justa, "уважителной" причины, или попросту, "отмазки". Отсюда и те способы "легитимации" государства, проводящие частные классовые или клановые интересы и заставляющие его работать в режиме "закон, что дышло". А при нынешнем глобальном жлобократическом размахе, превращающие историю даже не в мутный поток, а в трясину, утягивающую в себя человечество. При этом нагнетаются пессимистические или апокалиптические умонастроения, чтобы онтологически легитимировать такое положение вещей, т.е. поставить на место историчности бытия человека суицид в качестве некой "естественной/закономерной" потенции человеческой природы. Тем не менее.

3. Помимо каузальной причинности (="потому что..."), всегда существует телеологическая причинность (="для/ради того/затем чтобы..."). Какие бы тона не принимал и в каких бы интонациях не артикулировался наш мировоззренческий умонастрой, за ними всегда стоит и их всегда пронизывает историческая проектность, составляющая существо нашего бытия, оптимистически задающая его предельную и тотальную концентрацию на смысле жизни, но в этом же нашем бытийном существе сталкивающаяся с трагическим бессилием в воплощении полноты, которая взыскуется в нашем исторически-проектном отношении к жизни. И вот, исконно оптимистическое утверждение о том, что мы живем в «лучшем из возможных миров» (Г.-В.Лейбниц). Что оно значит, если это не инфантильно-наивный, но метафизический оптимизм? Т.е. если это исконно же реалистическое утверждение, ибо "мета" метафизики подразумевает не лукаво подчеркиваемое ныне "после", но наоборот "до", а именно, ОСНОВАНИЕ каких-либо претендующих на объективность утверждений. И тогда подразумевается, что Бог, сотворив человека по Своему образу и подобию, сделал его причастным наиболее сокровеннейшему из множества Его замыслов, и тем самым не просто вселил его в наиболее роскошные "апартаменты" построенного Им Мироздания, но наделил миссией сотворчества, синергии. Это значит, что мир, замысленный как «лучший из возможных», не просто сотворен, но непрестанно творится Богом, и замысел Его относительно человека в том и состоит, чтобы тот сотворчествовал Ему в этом бесконечном процессе. Как свидетельствует библейский сюжет, Человек распорядился этим своим статусом весьма, мягко говоря, опрометчивым в отношении Божественного задания образом. Но у него при этом остались свобода и духовная творческая мощь, которые суть неотъемлемые черты его Божественных образа и подобия, и с помощью которых он собственно и творил свою Историю. Во всей обозримой истории, при всех ее поворотах, человечество было движимо этим своим экзистенциально-метафизическим потенциалом, и именно посредством него различные народы и цивилизации, в той или иной мере достойно, реализовывали предназначение Человека. Проживали его метафизическую Судьбу, заключающуюся в сохранении им своей духовной творческой мощи ради возвращения к Богу, восстановления своей особой, дарованной Богом миссии.

4. Расклад сил в текущей исторической ситуации. Модерн – "красный" Восток; Контрмодерн – исламистский Юг; Постмодерн – вечно "закатывающийся/молодящийся" Запад. Далее – следующий образ (цит. по: С.Кургинян. Кризис и другие–42, в треугольных скобках – мои пояснения). «Вообразите себе комнату, которая почти вся занята огромным слоном <=восточный Модерн>. Где-то по углам ютятся две букашки, дабы не быть раздавленными слоном. Вы радуетесь победе слона. И вдруг замечаете, что его тело состоит из вещества, тающего при повышении температуры. А температура-то повышается. Вот-вот слон растает! И тогда в комнате начнется "война букашек". Одна из них – Сверхмодерн, другая – Телема <греч. Воля, один из оккультных идолов/идеологем т.наз. «ликвидационного гностицизма», возрождающийся в гремучей смеси пост-&контр-модернов>. <...> Надо попытаться спасти букашку под названием Сверхмодерн, наполнив ее новым содержанием, глубоко и тщательно проработав все, что предоставляет некая традиция, на которую можно опереться. Традиция отнюдь не только коммунистическая. Это нужно сделать, ибо в противном случае в комнате останется только одна букашка – Телема. Очень важно оговорить, что на сегодняшний день, пока слон еще не растаял, это тоже букашка. И что любое другое отношение к Телеме превращает политическую аналитику и политическую философию – в конспирологию. Да, Телема – букашка. Но лишь пока не растает слон. И, в отличие от Сверхмодерна, Телема – бойкая, агрессивная букашка. Упитанная, готовая к наибыстрейшему росту в условиях отсутствия слона».