Запоздало про гей-парад

Идея этого постинга пришла мне еще в Испании, когда я читал восклицания Веры Кичановой относительно ее коллеги из "Новой" при странных обстоятельствах побитой на гей-параде: "Ну почему она не имеет права жить с женщиной, которую любит!".

Вдумавшись в эти эмоции я понял, что современное гей-движение имеет некоторую логическую нестыковку при которой его конечные требования представляют собой отрицание начальных посылок.

Для того, чтобы понять о чем далее идет речь, нам потребуется ввести и развести по значению несколько терминов:

Пол - совокупность физиологических, гормональных и психологических особенностей, предопределяющих сексуальное поведение человека. Полов как таковых насчитывается два - мужской, определяемый наличием пениса и женский, определяемый наличием вагины и, как правило, выраженных молочных желез.

Гендер - совокупность социальных статусов, ожиданий и прав, место в обществе, связанное с полом человека.

Сексуальная ориентация - предпочтение представителей того или иного пола в эротическом влечении и получении сексуального удовольствия. Сексуальная ориентация бывает гетеросексуальная, при которой тяготение имеется только к представителям другого пола, гомосексуальная, предполагающая тяготение к представителям своего пола, и бисексуальная, предполагающая наличие тяготения как представителям чужого, так и к представителям своего пола.

К чему понадобилось повторять эти всем и так известные определения? Постараюсь пояснить, при этом сделав это по возможности нейтрально и безоценочно, рассматривая ситуацию не как этическую и религиозную (что не отменяет оценки в писании соответствующего явления как мерзости перед Господом), а как социальную и правовую проблему.

Агитаторы гей-движения утверждают, что их дискриминируют по признаку их _сексуальной ориентации_ и на ее основании лишают различных прав.

Это не так. В России отменена статья мужеложество, статьи лесбиянство в УК никогда и не было. Мне лично не известны примеры государственного ограничения в России прав граждан, связанного с их сексуальной ориентацией (в отличие от многочисленной, хотя и не достоверной информацией, о преференциях гомосексуалистам в тех или иных социальных стратах). То есть испытывать влечение и получать сексуальное удовольствие в сношениях с лицами одного с собой пола никто гомосексуалистам в России не препятствует. Не препятствует никто и длительным сожительствам лиц, соединенных общей сексуальной ориентацией и выбором друг друга.

О каком бесправии тогда идет речь? Основная претензия гомосексуалистов состоит в том, что социальный и правовой гендер в современной России, как и во всех странах мира на протяжении всей истории человечества, привязан к физиологическому полу. То есть лица одного пола не могут заключить между собой брак, не считаются первоочередными наследниками друг друга, не могут рассчитывать на признание своих отношений равноправными с отношениями мужчины и женщины.

Тут прежде всего необходимо отметить, что никакого отношения к сексуальной ориентации это социальное и правовое непризнание не имеет. В обществах с довольно свободной сексуальной моралью - древнегреческом, японском, османской Турции и многих других, где педерастия была достаточно распространена, а в некоторых случаях отношения двух мужчин рассматривались даже как социально приемлемые, все равно нигде и никогда не ставилось под сомнение отождествление социального гендера и физического пола. Это _абсолютное_ новшество западной цивилизации последних полутора столетий, впрочем очень агрессивно распространяемое на весь мир.Турецкому султану никто не мешал забавлять с мальчиками, но женат он был на женщинах (которых опять же никто не крил за гаремные утехи), одна из которых становилась в итоге матерью нового султана. Спартанским юношам считалось достойно быть вовлеченными в романтические отношения друг с другом, не допускавшие, впрочем, физической близости, но женится они разумеется обязаны были только на достойной спартанской женщине.

При этом, требование для гомосексуалистов признания их "третьим полом", "другими" и т.д., то есть разрушение привязки гендера к физическому полу, в логическом смысле уничтожает сами основания для подобных требований, поскольку уничтожает понятие гомосексуализма. Гомосексуальные отношения - это эротически-сексуальные отношения мужчины и мужчины и женщины и женщины в которых источником сексуального возбуждения признается именно одинаковый пол партнеров. Мало того, значительная часть гомосексуальной пропаганды построена на тезисе, что есть мужчины у которых на женщин не стоит и женщины, которые не могут с мужчинами. Поскольку как мужчина, так и женщина - это не только набор физиологических параметров, но и набор определенных поведенческих, то есть гендерных особенностей, то тема сексуального предпочтения мужчинами мужчин может существовать только в том случае, если есть... мужчины. То есть пол и социальный гендер более-менее тождественны. Если пол и гендер растождествлены, то никакого гомосексуализма существовать не может, поскольку речь идет не об отношениях представителей одного пола, а об отношениях кого угодно с кем угодно.

Уничтожение привязки гендера к физическому полу уничтожает и какие-либо основания для притязаний гомосексуалистов на особый правовой статус на основании их сексуального выбора. Просто потому, что сексуальный выбор не является ни социальным, ни правовым аргументом. К примеру, западные гомосексуалисты успешно добиваются признания брака между мужчиной и мужчиной и наделения этой пары всеми правами, включая права на усыновление и воспитание детей. Негласно при этом предполагается, что мужчины находятся между собой в сексуальных отношениях. Однако это предположение совершенно антиправовое и абсурдное. Если пол и социальный гендер - это нетождественные вещи, если гендер это произвольный социальный конструкт, результат выбора, то наличие или отсутствие секса никого не должно интересовать. Например можно представить себе двух абсолютно благочестивых мужчин, которые для удобства селятся вместе, помогают друг другу по хозяйству и даже берут на воспитание ребенка, коего воспитывают в традициях строжайшей гомофобии. Никаких правовых оснований чтобы лишать их права на такой союз и осуществление прав в нем нет.

Разумеется, для традиционного права включая даже церковное, испокон веков физиологический аспект брака был важен. Заключенный, но не завершенный физически брак мог быть признан ничтожным. Но это внимание было обусловлено именно признанием тождества физиологического и социального, пола и гендера. Потребовать аналогичным образом признания совершившимся гомосексуальным браком только брака в коем осуществлено вхождение мужского педагогона в мужской же афедрон, незаконно, поскольку мы уже признали гендер социальным конструктом не привязанным к полу, а для женщин такая проверка еще и невозможна.

Другими словами, идея гей-брака и вытекающих из него прав и следствий, это не идея брака между однополыми сексуальными партнерами. Это идея брака кого угодно с кем угодно по каким угодно причинам, браком в этом случае необходимо признавать всякое сожитие, претендующее на то, чтобы именоваться браком. Но, тем самым, какое-либо преимущество геев, их пресловутая гордость, попросту исчезают. Для нее не находится никакого особого места.

Это место создается в современном мире для западных геев абсолютно искусственно. Им предоставляются привилегия заключать союзы, аналогичные союзам мужчин и женщин, и пользоваться проистекающими из этих союзов преимуществами. В статусе меньшинства они пользуются многочисленными преференциями, замаскированными под антидискриминационные меры. В то же время любые другие формы размытия традиционного брака - например многоженство, несмотря на большую свою традиционность, такими привилегиями не пользуются.

Итак, если вдруг по внешности сложный ход моей мысли был не уловлен, сформулирую то же проще.

1. Никаких правовых ограничений на сексуальную жизнь гомосексуалистов в современной России не существует.

2. Нравственные ограничения в сообществах со свободным членством, таких как Церковь, определяются условиями членства в этих сообществах и требовать изменения этих правил извне нет никаких оснований и является нарушением свободы союзов.

3. Правовое неприятие гей-браков и тому подобного в законодательстве связано с тем, что брак в традиционном праве рассматривается не как следствие сексуальных предпочтений, а как институт, условием возникновения которого является существование двух гендеров, мужского и женского, с их многообразными различиями, от физиологических до социальных. Вне понимания брака как союза мужчины и женщины сам принцип брака теряет смысл.

4. Настаивая на гей-браках и следующих из них социальных следствиях гей-активисты требуют разрушить тождество гендера и пола, равно как и принцип брака как таковой. Гендер превращается в произвольную социальную конструкцию, поддающуюся бесконечному умножению (гендер любителя только блондинок, гендер любителя самок бульдога и далее до бесконечности). Так же и брак превращается в произвольный союз кого-угодно с кем-угодно с какими угодно целями.

5. Принятие обществом описанных в п. 4 концепций гендера и брака ведет к тому, что исчезают какие-либо основания для выделения гомосексуалистов в качестве какой-либо специфической группы, имеющей основания притязать на какие-либо особые права. Никаких особых прав у существа обладающего пенисом любящего других существ обладающих пенисом (никаких мужчин ведь уже нет) по сравнению с существом обладающим пенисом, не желающим, к примеру, сексуальных отношений ни с какими существами (по старому - девственником) - не возникает.

6. Существование в современной западной культуре института гей-браков, прав геев и т.д. является таким образом формой дискриминации и искусственного привелегирования одного из сообществ, маскируемой под обеспечение равноправия. Причем эта дискриминация осуществляется на основании аргументов, которые в случае их честного принятия, вели бы к исчезновению представления о гомосексуалистах, как особой сексуальной группе. Именно навязывание социального неравноправия вкупе с откровенной нечестностью и вызывает то отторжение, которое испытывает большинство общества к гей-активистам и таким формам их активности, как пресловутые гей-парады.

7. От немедленных катастрофических последствий общества, в которых гей-браки и подобные им "антидискриминационные" меры приняты спасает откровенное лицемерие. Гей-брак рассматривается там не как действительное социальное установление, а как пародия на обычный брак, терпимая обществом ради привилегированной группы лиц. Фактически права геев выступают в качестве паразитической настройки над нормальным браком, каковой тоже, впрочем, все более размывается, так что контраст гораздо меньше бросается в глаза. Однако паразитический характер этой социальной формы также настолько очевиден, что вызываемое им общественное отторжение вполне естественно. Такое же отторжение встречают и любые другие формы социального паразитизма.