Чего хотят русские националисты. ч.1. Порядок и право для всех

Сегодня и те, кто молчит в домах, и те, кто переписывается в социальных сетях, и те, кричит на улице, и даже многие из тех, кто "винтит" кричащих, требуют одного и того же. Закон в России должен быть разумом, свободным от страха и корысти. Он должен быть один для всех —  для всех слоев общества, для всех национальностей и всех регионов. Тех, кто не хочет жить по общему закону, мы терпеть дальше не намерены.

"Русские, вперед!", "Россия для русских!", "Закон для всех!" — под этими лозунгами молодежь России вышла на Манежную площадь и улицы Санкт-Петербурга, Ростова, Волгограда, Ижевска, Калининграда и многих других городов.

Заклинать бурю, убеждая всех и самих себя, что речь идет о кучке "экстремистов и провокаторов", дальше невозможно. Власть вынуждена была признать, что речь идет о массовом, стихийном возмущении беспределом, беззаконием и неравноправием, невозможностью дальше терпеть убийства на улицах наших городов, презрение к нам, нашему образу жизни и самому факту нашей жизни.

Однако представители власти всё еще пытаются убедить себя и других, что речь идет о совершенно безыдейных выступлениях, порожденных "бытовым убийством". Что толпы людей вывели на улицу "бытовые" конфликты...

Поняв, что не удастся "повесить" организацию мнимых "массовых беспорядков" на неких страшных националистов-экстремистов, признав, что она имеет дело с народом, власть теперь заклинает этот народ от вредного "националистического" влияния. Даже В.В. Путин, сделав благородный жест — посетив могилу Егора Свиридова, встретившись с болельщиками и сказав немало правильных и резких слов в адрес тех, кто не уважает образ жизни большинства граждан России, не удержался от ритуальных проклятий в адрес "национализма", которому надо противопоставить идею "многонациональной" России...

Пришествие Анонима

Нежелание смотреть правде в лицо уже довело до беды. И если мы не прекратим врать прямо в глаза себе и друг другу — доведет до еще большей.

Необходимо признать, что люди вышли на площадь не под бытовыми, а под националистическими лозунгами. Они вышли в защиту униженной, оскорбленной, опозоренной и втоптанной в грязь русской нации, которая, несмотря на её затравленность и со стороны официоза, и со стороны "правозащитников", и со стороны международных структур, по прежнему остается большинством граждан России и единственной основой российской государственности.

Лозунги со словом "русский" не были ни случайностью, ни провокацией. Они — выражение того "мнения народного", которому не смогла противостоять еще ни одна власть ни в истории России, ни в истории мира. Декабрьский бунт был не провокацией каких-то тайных сил, и не случайным скоплением толп. Он был пришествием нового социального субъекта. "Великий немой" предыдущей эпохи российской политики сменился Анонимом новой эпохи.

У этого анонима довольно часто маска на лице, когда он выходит протестовать на улицу, и у него с полдюжины аккаунтов в "Фейсбуке", "ВКонтакте", "Твиттере" и ЖЖ, он сидит на фанатских и автомобильных форумах и жмется друг к другу на улицах, чтобы выпить пива и обсудить, как же все достало. В новую технологическую эпоху атомизированная русская нация обрела свою новую нервную систему в сплетениях беспроводных линий, 3G- сетей, кабелей и паролей.

Этот аноним — неуловимый Джо. Неуловимый обычно даже если он кому-то нужен. Можно завести дело на одного блоггера, дурно отозвавшегося о премьере, но нельзя будет завести дела на всех блоггеров сразу. Можно попытаться отключить несколько сайтов на несколько часов, но попробуйте выключить сеть на день-два и вы увидите вместо растерявшихся юзеров толпу взбешенных фанатиков.

Аноним может выйти на площадь в назначенный час. И никто не сможет его отговорить, если он так решил. Аноним, по большей части, националист, но он далек от тех абстрактных философских разговоров, которыми утешали себя русские националисты в прошедшее десятилетие.

Последние несколько лет наша власть потратила на то, чтобы свернуть русскому национализму голову. Она до некоторой степени в этом преуспела, разгромив те немногие организации, которые могли мобилизовать хотя бы небольшую толпу, и подавив те немногие идеи, которые националисты могли внушить своим последователям. Результат не заставил себя ждать. Мы получили мгновенно собирающиеся толпы, значительно превышающие по численности любой "русский марш", привыкшие думать не отрубленной по 282 статье головой, а спинным мозгом, и имеющие вместо идей настроения и предубеждения. С анонимом не договориться, поскольку непонятно, с кем конкретно договариваться. Сегодня он протестовал на Манежной, завтра уже собирается праздновать "Русский новый год" на Красной площади, куда и зачем он соберется послезавтра, мы пока еще не знаем. На попытки оседлать его и заставить пополнять политический капитал больших и маленьких партий и организаций он отвечает назидательным поднятием вверх среднего пальца.

У анонима, как я уже сказал, есть убеждения. Это националистические убеждения. Он хочет считать себя русским, что бы это для него ни значило. У него есть позиция — и по ряду пунктов он радикальней, чем большинство даже самых радикальных русских националистов прежнего поколения. Наши сверхценные ценности и сверхпринципиальные принципы для него имеют лишь ограниченную принципиальность и ценность. Он корчится безъязыкий, потому что многоязык, а возможность говорить на своем языке у него практически отобрали террором и "толерантной" пропагандой.

В том, что говорят разгромленные и разрозненные остатки русских националистов, можно порой уловить тень того, что говорит и думает аноним, когда он думает о национальных вопросах. Но всего того, что он думает — не передашь. Если он захочет, то сам придет и скажет.

Но все-таки сегодня русский националист чувствует себя то ли Кассандрой, то ли Моисеем на границе Земли Обетованной. То, о чем мы предупреждали много лет, сегодня сбылось. И никто не может, не покривив душой, сказать, что это организовали националисты. Мы не подстрекали, мы предупреждали. Нас не захотели слушать. Пришлось слушать тех, кто говорит менее членораздельно, зато одет более спортивно, двигается более точно, и не боится получить дубинкой прямо по голове (тем более что сам может вернуть этот удар обратно).

Русские националисты хотят простых и понятных вещей. И предупреждают о простых и неизбежных проблемах. От анонима они отличаются прежде всего привычкой долго продумывать сказанное и стремлением выразить то, о чем думают, на языке понятном как людям, так и власти. В их словах те чувства, которые клокочут в анониме, могут быть переданы, быть может, менее убедительно, но более понятно. Но по сути эта энергия та же. У нас очень долго отбирали право быть собой. В результате каждый из нас сегодня — немного аноним. 

Принцип: Россия для русских 

Нам не интересен мир без России.

Нам не интересна Россия без русских.

Россия без русских, не для русских и против русских не стоит ни того, чтобы ни в ней жить, ни того, чтобы ради нее сражаться, ни того,  чтобы во имя неё умирать.

Пусть это поймут те, кто считал, что может управлять Россией, игнорируя большинство её народа, позволяя оплевывать историю, культуру, чувство национального достоинства этого большинства. Те, кто сделал ставку на то, чтобы русские сначала превратились в дешевую обслугу для интересов других народов, стран и международных структур. Те, кто открытым текстом провозгласил: "мы хотим, чтобы русские перестали быть большинством в России", кто объявил, что русский народ "не подлежит модернизации", что он состоит из алкоголиков, наркоманов и лентяев, а потому вместо него должны быть завезены "трудолюбивые и дисциплинированные" рабы из Средней Азии (не будем политкорректно звать их "мигрантами" — все мы прекрасно знаем, что коррупционеров и толстосумов интересует только рабская рабочая сила).

Русский народ любит Россию больше всего на свете. Но он не станет совершать самоубийство ради того, чтобы в доме с вывеской "Россия" жили припеваючи все, кроме него.

Русская молодежь сказала сегодня со всей ясностью: "Россия принадлежит нам. Будущее принадлежит нам". Либо Россия будет для русских, и тогда она будет для всех, либо она будет ни для кого.  Либо у русского народа в России есть достойное будущее, либо никакого будущего не будет.

До сих пор наши власть предержащие разъезжали по международным форумам, вели переговоры, брали международные обязательства, обещали льготы и привилегии и иностранным компаниям, и иноземным диаспорам, и мятежным республикам, предъявляя в качестве доказательства своих полномочий табличку с надписью "Россия" (впрочем, и тут иногда писали более расплывчатое "Российская Федерация"). При этом выгода для русского народа от всех этих разъездов и обещаний была более чем сомнительная. А тому, кто осмеливался высказывать сомнения, говорили: "Цыц! Ты — экстремист!".

Сегодня "экстремистом" стал фактически весь народ. Даже наша власть, когда она не "при исполнении", и та чувствует себя немножко экстремистом. Больше нельзя проводить и внутри России и за её рубежами политику, которая, может быть, и согласуется с абстрактными интересами "Российской Федерации", но не согласуется с конкретными жизненными интересами русского народа. На такой политике, игнорирующей интересы русских, вызывающей у них чувство унижения и провоцирующей нас на отречение от России, должен быть поставлен крест.

Если власть в России и дальше будет отрекаться от русского народа, то русский народ отречется от такой власти. Если отрекаться от русского народа будут "во имя России", то русскому народу не останется иного выбора, кроме как отречься от России. Последствия будут катастрофичны для всех, в том числе и для тех, кто хотел бы порезвиться на площадке "России не для русских".

Итак, принцип ясен.

Мир для России.

Россия для русских.

Только Россия русских, для русских и за русских стоит того, чтобы в ней жить, ради неё сражаться, а если надо — за неё и умереть. 

Перейдем к деталям.

Главное: Правосудие для всех 

"Закон один для всех" — это главный лозунг, с которым вышла русская молодежь на улицы русских городов. Если это и революция, как торопятся оценить события декабря 2010 года в России некоторые, то это, наверное, самая консервативная революция в истории. Революция, в ходе которой восставшие требуют одного — строгого и точного соблюдения закона.

Именно великолепное презрение к закону, проявленное одним из чиновников, стало последней каплей, переполнившей чашу народного терпения. Хотя, казалось бы, он не делал ничего особенного. Ничего такого, чего бы не делали десятки тысяч других чиновников на его месте, — оказывал услуги сильным и тем, кто просто готов заплатить, плевал на слабых, на их горе и боль, сказал вдове убитого, что она "вообще тут никто". Кто из вас, сказать по совести, господа чиновники, не поступал так же? Тот, кто отпустил убийц Егора Свиридова, действовал по закону. По вашему закону. По закону, как вы его привыкли трактовать. И который русский народ метко охарактеризовал пословицей "закон — что дышло".

Так вот, — надо понимать, что время этого вашего закона подошло к концу. Закон может быть лишь один для всех. В демократическом обществе это означает еще и то, что закон для всех одинаков. Не существует никакой привилегированной национальной, социальной, экономической и политической группы, для которой может быть сделано хоть какое-то малейшее снисхождение за то, что они — определенной национальности или у них другое количество денег и властных полномочий. Хотя, возможно, существуют такие группы, а именно — рецидивисты (то есть те, кто не хочет считаться с законом), для которых он может быть особенно строг.

Аристотель сказал, что "закон — это разум без страсти". В данном случае нашей правоохранительной системе от постового милиционера до верховного судьи придется смириться с тем, что закон — это разум без корысти и без страха. Без желания нажиться на исполнении или неисполнении закона и без страха перед сильным, заинтересованным в том, чтобы закон был нарушен.

Последние два года русское общество со всё большей настойчивостью требовало равноправия и свободы закона от корысти и страха. Мы протестовали против чиновничьих мигалок и заступались за тех, кого несправедливо хотели бросить в тюрьму, пока настоящие преступники гуляют на свободе — как это было с делом борца с наркомафией Егора Бычкова. Мы выступали против угроз шантажистов "арестовать, отвезти в Грозный и там засудить" и против чиновников и милиционеров, решивших, что их "корочки" дают им право давить прохожих и избивать учителей. Иногда власть нас слышала и даже отвечала по прямой линии или через "твиттер", иногда оставалась глуха, но, в любом случае, она старалась сделать вид, что речь идет о "частных случаях".

Сегодня пора признать давно всем очевидное — речь идет о системе. Системе произвола, системе коррупции, системе лжи, системе вседозволенности, которую больше невозможно терпеть. Или эта система уйдет в прошлое, будет сведена к хотя бы среднестатистическим значениям, или солнце русской истории закатится.

В основе этой порочной системы лежит простой принцип, который может быть описан в двух пунктах.

Первое: каждый, кто в Российской Федерации имеет какие-то отличия от среднестатистического россиянина (то есть простого русского студента, рабочего, служащего, солдата., домохозяйки...) — немного больше денег, немного больше власти, немного больше связей, друзей и родственников, готовых вступиться за своего, на худой конец — журналистов, готовых его выслушать, немедленно стремится использовать это отличие для того, чтобы уклониться от исполнения закона и, мало того, для того, чтобы нарушить в свою пользу права других людей.

Второе: правоохранительная система (милиция, прокуратура, следствие, суд, а заодно и исполнительная власть), которая должна препятствовать такому искажению закона со стороны "сильных людей", уступает их домогательствам практически в ста случаях из ста. Те немногие милиционеры, прокуроры, судьи, которые решаются противодействовать произволу, падают как неизвестные солдаты на незнаменитой войне — если они и были, мы никогда о них не узнаем. Зато на всю страну гремят имена тех, кто как нашкодившие школьники оправдываются: "Нам приказали старшие".

Раздражение этой системой росло о тех пор, пока не стала всё больше ощущаться самая нестерпимая форма гнета сильных —  "национальный" гнет. То раздражение, которое испытывает человек от гнета богатых — это половина обычного раздражения. Каждый мечтает однажды стать богатым. То раздражение, которое испытывает человек от гнета власти — это норма раздражения. Многие мечтают сами однажды получить власть. То раздражение, которое испытывает человек от гнета чужака, это двойное, а может быть, и тройное раздражение.  Каждый знает, что никогда не сможет стать чужаком.

Не будем лгать ни себе, ни другим. Сейчас в составе России появились территории, население которых рассматривает себя как чужаков по отношению к русским и союзным с русскими народам, и которое, в свою очередь, рассматривается так русскими. Так получилось не сразу. Мы долго к этому шли через терроризм, войны, похищения людей, через дотации и откупные, через принесение правосудия в тех или иных конкретных делах в жертву "воле" некоторых народов.

Мы пришли к той реальности, которую весьма красочно и зло описал Владимир Путин: "я 10 копеек не дам за здоровье человека, который, приехав из средней части России в республики Северного Кавказа, невежливо обойдется там с Кораном". Путин сам же при этом признал, что выходцы с Северного Кавказа отнюдь не торопятся уважительно относиться к населению и принципами жителей Средней России. А главное, все точно знают, что здоровью тех, кто не уважает жизнь, законы и порядки русских, практически ничего не грозит. Они либо отстреляются, либо откупятся.

Это и вызвало взрыв. Матерые уголовники "отстрелялись" в уличной ссоре от русского парня. А затем решили откупиться. Власть денег, произвол власти и пренебрежение чужака собраны были в единую гремучую смесь, которая взорвала болью сердце каждого неравнодушного человека. То, о чем давно уже предупреждали русские националисты (и за каковые предупреждения получали оскорбления, задержания, а порой и тюремные сроки по пресловутой 282 статье), случилось: всё чувство унижения, всё ощущение несправедливости сконцентрировались в образе "чужого", и русский народ, прежде всего — русская молодежь, вышли на улицы.

Сегодня русский народ — русский в самом широком значении слова — говорит этому лживому закону, основанному на страхе и корысти: "Хватит!". Закон должен быть один для всех. Он не может предоставлять никаких привилегий ни деньгам, ни власти, ни тем более этническому происхождению.

Русский национализм оказался самым справедливым и не ксенофобским национализмом. Никто и нигде не требует привилегий для русских. Ни один русский националист в самом нездравом уме не скажет: "Я хочу, чтобы русского убийцу отпустили, а убийцу нерусского посадили". Русские требуют для себя такого же правосудия, как и для всех. Для всех, той же справедливости, что и для себя.

Дело дошло до крайности, в которой возможно лишь два решения. Разумное и правовое — и экстремистское и неправовое.

Решение первое и предпочтительное для всей нации — единое правосудие для всех станет принципом нашей власти и правоохранительной системы на всех уровнях. Любые проявления коррупции, непотизма, вымогательства, трусости будут сурово пресекаться вплоть до самых крайних мер наказания. Дорога к карьерному росту будет открыта только для честного милиционера и следователя, неподкупного прокурора и справедливого судьи. Для тех, кто этим простым и понятным требованиям не соответствует, доступ к государственной службе должен быть закрыт навсегда. Исполнение закона, каким бы суровым оно ни было, должно быть вознаграждено. Неисполнение закона, чем бы его ни оправдывали, должно быть наказано.

"Вычищать и перетряхивать" кадры можно себе позволить столько раз, сколько это будет надо. И не надо ссылаться на нехватку кадров — ради торжества правосудия каждый русский решится на то, чтобы стать полицейским, прокурором и судьей. Если надо — мы всем народом поголовно получим юридическое образование и будем "профпригодны" — лишь дайте нам справедливость.

До минимального выправления ситуации в стране должно быть объявлено "юридическое осадное положение". То есть те группы, социальные и этнические, и те лица, как бы высоко они ни находились, которые не хотят считаться с тем, что закон один для всех, должны быть подвергнуты воздействию практики "нулевой толерантности". Любое правонарушение с их стороны должно наказываться самым суровым из предусмотренных для этого законом образом. Так должно быть с каждым, кто не усвоит — закон один для всех, для русских и нерусских, для начальников и подчиненных, богатых и бедных, "крутых" и "ботаников".

И еще одно. Самое, может быть, важное. Наша власть должна принять за правило, а может быть, даже и взять торжественное публичное обязательство отказаться от использования правоохранительной системы как политического инструмента. Всегда существовали соображения практической политики, по которым власть может использовать свои ресурсы "на нужное дело", как выражался один древний грек.  Осуществление власти порой бывает не вполне законно и, с точки зрения обычной человеческой морали, постыдно. Где-то короли подсылают к неугодным герцогам убийц с кинжалами, где-то кардиналы подкупают своих противников деньгами и должностями, где-то неугодных травит пресса, где-то для них строят тайные тюрьмы. Власть в своем практическом выражении бывает порой отвратительна, даже если ставит высшие цели и реально служит делу общего блага.

Но нет ничего более отвратительного, чем использование в интересах отправления текущей политики манипуляций правосудием. Нет ничего омерзительней, чем Фемида, превращенная в наложницу в султанском гареме. Наша власть сегодня громко говорит о "десталинизации". Между тем, в основе властной практики современной России нет многих достоинств сталинской практики, зато живет самое отвратительное, что было в сталинизме — практика "судебных убийств", практика использования уголовного дела, ареста, следствия и суда как инструментов политической расправы.

Собственно, именно этот дурной пример, поданный сверху, стал обоснованием и оправданием для формирования всей системы, основанной на "законе корысти и страха". Почему, если власть может воспользоваться законностью как уличной девкой, того же не может сделать тот, у кого есть лишняя тысяча долларов или ножик в кармане. После того, как Фемиду стали публично насиловать, она и её дочери пошли по рукам.

Если мы хотим, чтобы право, правосудие и порядок стали единым целым и чтобы они были одни для всех, наша власть должна открыто и недвусмысленно отказаться от "правосудия" как политического инструмента. Нельзя угрожать "посадкой" ни проштрафившимся чиновникам, ни неугодным бизнесменам, ни непослушным журналистам, ни правым, ни левым, ни коммунистам, ни националистам, ни либералам. Управление путем угроз "стереть в лагерную пыль" должно уйти в прошлое.

У нашей власти достаточно рычагов воздействия на политическую ситуацию и достаточно средств для укрепления властной вертикали. Небо не рухнет на землю и Кремль не сползет в Москву-реку от того, что  власть не будет примешивать к правосудию политической корысти и не станет внушать к себе уважение с помощью страха перед вызовом к следователю.

Неспособность воплотить принцип единства правосудия в конкретные политические решения может привести лишь к торжеству антиправового и антигосударственного понимания справедливости: правосудия толпы. Торжества этого принципа не хочет никто, в том числе и сама толпа. Люди на Манежной, что бы им там ни внушали некоторые демагоги, требовали именно правосудия, а не суда линча и не права на "отстрел" неугодных.

Но если власть так и останется глуха к требованиям права и порядка, то надо отдавать себе отчет — правосудие толпы станет реальностью. Через митинги и шествия, через кампании в социальных сетях, через игры в "ворошиловских стрелков", через уличные побоища и терроризм это правосудие толпы будет стучаться в наши двери и требовать новой крови тех, кого мнение народное назначит виновными.

Это не угроза. Среди русских националистов, в общем-то, нет анархистов. Это предупреждение. Природное чувство справедливости, вложенное Богом в человека, предпочтет анархию и нравы "закона тайги и прокурора медведя" бесконечному лицемерному потаканию "сильненьким". Если мы не хотим превратить восток Европы и север Азии в "дикий Запад", то правосудие для всех должно стать главной и первоочередной задачей нашей власти, нашего общества, нашей государственности и нашей нации.

Итак, резюмирую.

Лживый "закон", основанный на корысти и страхе перед сильными — "достал" всех.

С тех пор, как его главными выгодополучателями стали те, кто считает чужими нас, и кто вынудил нас считать чужими их, положение из нетерпимого стало опасным и переросло во взрыв.

Сегодня и те, кто молчит в домах, и те, кто переписывается в социальных сетях, и те, кричит на улице, и даже многие из тех, кто "винтит" кричащих, требуют одного и того же: 

1. Закон в России должен быть разумом, свободным от страха и корысти.

2. Он должен быть один для всех — для всех слоев общества, для всех национальностей и всех регионов.

3. Тех, кто не хочет жить по общему закону, мы терпеть дальше не намерены.

4. В стране должно быть введено правовое "осадное положение", предусматривающее нулевую толерантность для всех, кто считаться с законом не хочет.

5. Воля нации состоит в том, чтобы власть перетряхивала всю правоохранительную систему столько раз, сколько понадобится, и всеми доступными способами, чтобы вытрясти из нее самомалейший признак коррупции и попустительства "сильным".

6. Чтобы добиться того, что изложено в предыдущем пункте, власть должна начать с себя и перестать использовать юстицию как непотребную девку для достижения своих политических целей. Используйте для политики другие способы, а правосудие оставьте для защиты людей.

7. Право быть равными. Равными перед законом, а не перед беззаконием. Вот единственная "привилегия", которую требуют сегодня русские националисты для русской нации. Вот единственное право, которое требует для себя нация униженных и оскорбленных.

Право, Правда и Порядок — для всех на Русской Земле — вот она, современная формула русского национализма.

И умному её вполне достаточно.

Продолжение — завтра